Генваря , ервого

В квартире сельской древней двухэтажки
убогих ламп неистребимый свет
да тлен обоев — как живой привет
олимпиады сдохшей Чебурашки.

Но как мертвы стеклянные глаза
былого мира умерших хозяев — так мертв и том умерших краснобаев
на книжной полке целых три часа!

И холодильник мертвый Юрюзань.

И пропылен давно фужер советский
в алканьи спирта, что давно немецкий
в него налит по прозвищу Рояль.
Был королевский спирт. И спирта жаль!

Опять придут унылые соседи
все проклясти на этом белом свете
как ревматизм, как вездесущий рак,
что сводит в адъ село, хохочет мрак.

Пой иль не пей — нет разницы в событий
цепи житейской. Пыль шизофрений
разнообразных явных лжемессий
гниет на полке кладбищем избытья.

Смотреть в окно уж боле нету сил,
где коммунизма вдаль пенсионеры
бредут за Граалем, словно пионеры
бегут на митинг шимпанзе, горилл.

Которых Дарвин-дзен благословил.

Увы, увы мне, нечтомые святые,
в церковной книжке. А исхода нет.
Как Нищеты загробен яркий Свет!
Того гляди, а купят гроб родные!

" " "

Ом падме хом! В сервант гляди шафранно,
пока всесущий голубь-телебог
целует мальчика невинного в пупок.
И Интернет ревет в ответку рьяно.

У олигархов подле Самоа…

Где б мне набраться хоть чуть-чуть ума
меж коммунистов Храма-автомойки?
Бредешь, бывало, с дружеской попойки,
а вслед шипит вся нехристь и Москва.

Друг, не зови! Смотри, какой тут месяц!
Он как повешенник среди родных кладбищ
так желт лицом с кротовых перелесиц,
что не зовет в Москву за сотню тыщ!

Средь юбок сальных самого Армани
бал сатаны, уверь мне, не про нас.
И огурец колхозный ананас
не преспорит шиваом камланий.

Как зелен шифер зданий! Видит бох,
что мир покрыл неистребимый мох,
он весь — трава забористая снов
для миллиардов телезомби-хомячков.

Он виртуален, в тренде у двуглазых,
но их пасет гомеровый Циклоп.
Как говорят, накрылась ваша хаза!

Несли в обед соседу красный гроб…

* * *

А вот, бывало, ходишь с Достоевским
и, пья дешев «Портвейн — 77»,
заходишь в храм московский фарисейский
и, бич достав, по митрам им совсем!

Пока с икон всё одобрительно кивая,
пучок анафем ивовых достав,
дают тебе — подобно узкой тропке рая
о путь широкой пармезан приправ.

Где гроб стоит — там ныне правят тризну.

Пиша себе при пушкинской свече,
электросвет зови во тьму отчизны,
где света нет. И будет ль он вообще?

Так в СССР рассвет всходил на окна
из арматуры в серой краске дней — так нынче тризнит всякой фарисей,
хамон в гробу тяня в саван продроглый.

О, где ты, Свет! Предохранитель ада,
энергомост веди до скифских сел,
покуда дивий на престол царей Козел
опять залез поправить всерогатым.

И скоро выборы.Бараны в скотобойню
ползут уныло словно деды в портомойню
и бабы их, там на Москва-реке.
А ты гони свой облак ввысоке.

Под обывательские ахи, ряхи, охи
сам себе пой на Энцеладе караоке.

* * *

Иже еси на ВВС стальные
амуры-геи правят в Лондон эскадрилью
покуда спит под хоррор Главный Вор.
А вместо сердца — пламенный мотор.

" " "

Зайдя а то на сайт литературный,
могилу братскую пейзажных нимф порой
со скопом дев засиженных амурных
ты там им Смерть, ты либирда, ты тролль.

Певиц сердечек, розочек, колготок
хоры гремят восторженных идиоток.
И прынц сам их в дзюдовском кимоно
стишат бучит унылое гамно.

Но стих железный крылья этих фей
и феев их, и прочих лебедей
не вознесут до снежного Олимпа.
Гекзаметр хмурый потрясает нимбом.

В пещеры, мухи! Вам таки надобен шпицрутен
опять из Рейха, ведь недаром русский Бог
навел пук «Юнкерсов» на черепа паскудин,
когда зажралось племя песьих блох.

Там Фима Собак в кабинет Овальный
за цацки прет, а в гавани их Мать,
колосс стальной -как бы мужлан брутальный-
и главный гей зовет поцеловать.

И сам Гудини, новый боже атеистов,
вечно вчерашних манит коммунистов
в Эдем клубничный, бывших святороссов,
плясать ламбаду на полях совхозов.

" " "

Нисходят сумерки на свет фонарный хмарый,
который вновь «Поющие гитары»
не воспоют уже средь кладбищ душ…

В подьезде в дверь ломится чей-то пьяный муж.

Вот сволочь-жизнь, безбожников докука,
плетется в ад как бита жизнью сука,
что собрала окрестных кобелей.
И лает все. И как-то веселей!

Беззвездна ночь, где миллиард вампиров
спят наконец зубами к стенке для
дневных свершений. И болтается петля
на проводах пророков и кумиров.

Бессоный Путин что-то на экране
рот разевает, словно краб в аквариуме.
Подобно моргу кафельному вер
разбитый цех белеет СССР.

В экране свет зеленоватый донный
покажет чуд — московские притоны.
А двор у нас, всем неповадно чтобы,
бескрестной крышкой красит крышка гроба.

Экран погас.

От долларов прикурка,
тень мегаполисов отьявленных придурков,
относит ветер —
словно ада сень
на крышки гробные умерших деревень.