Как Терри Пратчетт создавал свои книги
Полина Саксонова
Один из подписчиков моего паблика в ВК предложил на обсуждение тему взаимодействия знаменитых писателей с их редакторами (за что ему огромное спасибо). Так что циклу статей о творцах быть!
И начать хочу с Терри Пратчетта — мастера, который писал много, живо и с юмором. Я его творчество крайне люблю и всем вокруг советую.
Нулевой черновик
Пратчетт активно практиковал то, что он называл draft zero — первый, полностью необработанный черновик, который пишется для себя. Он мог написать около 10 000 слов, не зная всех деталей сюжета, просто ориентируясь на отдельные «вехи» и продолжая писать вслепую. По сути это поток мыслей, из которого только предстоит выковать текст. Писал его Пратчетт быстро, не останавливаясь на правках и не требуя от себя совершенства.
«Это черновик, который ты пишешь, чтобы рассказать самому себе, о чём твоя история».
Он сравнивал это с движением через туманную долину: ты видишь вершины — ключевые сцены, но как добраться до них, выясняешь по ходу.
Шлифовка
После черновика начиналась «шлифовка». Пратчетт возвращался, редактировал, перестраивал сцены, удалял слабое, усиливал сильное. Иногда это занимало 6 месяцев, иногда — больше. Но он не откладывал писательство в долгий ящик, считая его ежедневной работой, а не магией вдохновения.
«Так что писателям я говорю: вам придется много читать — чертовски много, на самом деле. Так много книг, что вы переполнитесь ими… Вам нужно будет держать свой разум открытым для всякого рода влияний. Вам нужно будет часами сидеть перед компьютером. И вы должны сделать грамматику, пунктуацию и орфографию частью своей жизни».
К слову, сам Пратчетт уделял писательству в среднем по 4–6 часов в день, не считая дополнительных задач вроде интервью, писем и работы с редактором. В моменты дедлайнов или вдохновения мог проводить у компьютера и больше. Продуктивность он измерял количеством написанных слов: если норма достигнута (400, 1000, 2000 слов), то день был удачным.
Работа с редактором
Пратчетт не всегда был «лёгким» автором. По словам его редакторов, он часто бурчал на критику. Но… почти всегда принимал её.
«…обычно отношения были такими: редактор отправлял комментарии, запросы и предложения, которые Пратчетт раздраженно отклонял, обдумывал, а затем проходил по всем высказанным замечаниям, делая книгу лучше».
Рене Муди
Особенно важно это стало в последние годы, когда болезнь начала мешать работе. В то время редакторка Филиппа Дикинсон вела с ним регулярные беседы, помогая структурировать материал. По сути, она становилась соавтором на этапе вычитки.
«Без руководства Филиппы книга никогда бы не обрела ту форму, которую она имеет».
Роб Уилкинс
С американской редакторкой Анной Хопп у Пратчетта тоже были жаркие дискуссии, но они быстро научились слышать друг друга. Он не терпел вмешательства в стиль, но ценил, когда редактор ловил логические дыры и сбои в ритме.
Что из этого можно взять на заметку
И да, если сомневаешься в себе, спроси себя: а что бы сделал Смерть из «Плоского мира»? Вероятно, сказал бы: ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ИСПРАВИТЬ ТО, ЧЕГО НЕ НАПИСАЛ.
И начать хочу с Терри Пратчетта — мастера, который писал много, живо и с юмором. Я его творчество крайне люблю и всем вокруг советую.
Нулевой черновик
Пратчетт активно практиковал то, что он называл draft zero — первый, полностью необработанный черновик, который пишется для себя. Он мог написать около 10 000 слов, не зная всех деталей сюжета, просто ориентируясь на отдельные «вехи» и продолжая писать вслепую. По сути это поток мыслей, из которого только предстоит выковать текст. Писал его Пратчетт быстро, не останавливаясь на правках и не требуя от себя совершенства.
«Это черновик, который ты пишешь, чтобы рассказать самому себе, о чём твоя история».
Он сравнивал это с движением через туманную долину: ты видишь вершины — ключевые сцены, но как добраться до них, выясняешь по ходу.
Шлифовка
После черновика начиналась «шлифовка». Пратчетт возвращался, редактировал, перестраивал сцены, удалял слабое, усиливал сильное. Иногда это занимало 6 месяцев, иногда — больше. Но он не откладывал писательство в долгий ящик, считая его ежедневной работой, а не магией вдохновения.
«Так что писателям я говорю: вам придется много читать — чертовски много, на самом деле. Так много книг, что вы переполнитесь ими… Вам нужно будет держать свой разум открытым для всякого рода влияний. Вам нужно будет часами сидеть перед компьютером. И вы должны сделать грамматику, пунктуацию и орфографию частью своей жизни».
К слову, сам Пратчетт уделял писательству в среднем по 4–6 часов в день, не считая дополнительных задач вроде интервью, писем и работы с редактором. В моменты дедлайнов или вдохновения мог проводить у компьютера и больше. Продуктивность он измерял количеством написанных слов: если норма достигнута (400, 1000, 2000 слов), то день был удачным.
Работа с редактором
Пратчетт не всегда был «лёгким» автором. По словам его редакторов, он часто бурчал на критику. Но… почти всегда принимал её.
«…обычно отношения были такими: редактор отправлял комментарии, запросы и предложения, которые Пратчетт раздраженно отклонял, обдумывал, а затем проходил по всем высказанным замечаниям, делая книгу лучше».
Рене Муди
Особенно важно это стало в последние годы, когда болезнь начала мешать работе. В то время редакторка Филиппа Дикинсон вела с ним регулярные беседы, помогая структурировать материал. По сути, она становилась соавтором на этапе вычитки.
«Без руководства Филиппы книга никогда бы не обрела ту форму, которую она имеет».
Роб Уилкинс
С американской редакторкой Анной Хопп у Пратчетта тоже были жаркие дискуссии, но они быстро научились слышать друг друга. Он не терпел вмешательства в стиль, но ценил, когда редактор ловил логические дыры и сбои в ритме.
Что из этого можно взять на заметку
- Не бойся плохого черновика. Главное — перенести историю на бумагу.
- Писательство — это ремесло. А ремесло требует практики.
- Редактор — не враг, даже если вы спорите.
И да, если сомневаешься в себе, спроси себя: а что бы сделал Смерть из «Плоского мира»? Вероятно, сказал бы: ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ИСПРАВИТЬ ТО, ЧЕГО НЕ НАПИСАЛ.
Вопросы и комментарии 0