Кое-что об устройстве современного мира.
Цуриков Павел
Кое-что об устройстве современного мира.
Кажется, что здесь всё просто и понятно, не сложнее чем шелуха от семечек возле лавочки у подъезда, но это при поверхностном взгляде, то есть при самом привычном, без углубления в разные подробности и условности.
Евгению чуть за тридцать, небольшого роста, совсем небольшого, и со спины с осени по весну его легко принять за школьника, пока не повернётся и не станет понятно, что на его лице густая чёрная щетина, делающая его похожим на небольшую копию лихого братка из девяностых. Но ничего общего с такими прототипами у него нет, он обычный работяга, каких очень много, рукастый, и с головой у него всё в порядке, поэтому за что он бы не взялся получается лучше чем у других.
— Женя, тебе сколько дней нужно, что бы крышу отремонтировать?- спросил его однажды в Июле директор организации, где он работает слесарем.
Директор, Вадим, чуть постарше самого Евгения, года на три, не глупый, потому что имеет высшее образование, но недалёкий, потому что понимания того, что происходит, у него совсем мало.
— Недели три с половиной, если делать на совесть,- коротко ответил Евгений.
— В смысле неделю?- удивился и одновременно съехидничал Вадим,- гастарбайтеры за неделю управятся, а у тебя и квалификация выше, и знаешь ты больше чем они.
— Они просто по новой всё загудронят?- уточнил Евгений.
— Да,- ответил Вадим,- а у тебя есть какие-то другие варианты?
— Там надо до плит утеплитель снимать, потом гидроизоляцию делать, и только потом заливать гудрон и чем-то покрывать, современными материалами,- усмехнулся Евгений,- она же потечёт осенью, там воды тонны накопились, с потолка постоянно что-то отваливается.
— Ты знаешь сколько это стоит?- возмутился Вадим,- это же сотни тысяч.
Тут надо уточнить, что Вадим это яркий представитель родоплеменного строя, и вся организация, состоящая из цеха на окраине промзоны досталась ему по наследству от отца, который отошёл от дел по возрасту. А молодёжь воспитана «брать от жизни всё», инвестировать куда-то кроме собственного имиджа, состоящего по большей части из цацек она не приемлет.
— Зато надолго,- ответил Евгений,- а как гастарбайтеры я могу и за четыре дня управиться, но нужен напарник.
— Договорились,- тут же согласился Вадим,- кого помощником себе возьмёшь?
— Племянника позову, он сейчас как раз на каникулах,- ответил Евгений и пошёл на перекур.
В течении дня молодой директор несколько раз уточнил по материалам и срокам, договорились и по оплате племяннику. С понедельника работа на плоской и почти огромной крыше, из-под которой то и дело что-то падало и постоянно капала вода, закипела.
Появился и племянник Евгения Костя, который сразу произвёл на всех впечатление. Ростом он был почти на две головы выше Евгения, если считать головами племянника, если в расчёт принимать голову дядьки, то почти на три. В общем пришёл здоровенный парень больше метра восьмидесяти и далеко за центнер весом. Он перешёл на последний курс электромонтажного техникума и маялся дома от безделья и безработицы, поэтому согласился сразу. А по жизни он был художником, хотя нигде и никогда этому не учился. Какое лето подряд он пытался устроиться на подработку по призванию, но нигде его не брали, грузчиком — пожалуйста, копать ямы — запросто, укладывать бордюры — нет, там уже давно занято. Да и в техникум он поступил лишь потому, что нужно получить хоть какую-то профессию, а оформлять интерьеры или рисовать плакаты и так есть кому, хотя интерьеры почему-то сейчас больше похожи на больничные, а от плакатов порой хочется плакать, Костя видел всё это другим, более естественным, живым, а не модным, не в руслах и рамках тенденций и веяний.
Ну а раз художники особо не нужны и компьютерные программы могут заменить их в любом количестве, то пришлось согласиться и на крышу.
В первый день не произошло почти ничего, небо было пасмурным, то и дело пробегали тучи и порой, после очередного порыва ветра, который создавал лёгкую рябь на лужах, которые были на крыше в изобилии, появлялось ощущение, что вот-вот, ещё чуть-чуть и польёт дождь, но нет, его не случилось. Поэтому анимались подготовительными работами — разгоняли те самые лужи, сметали прошлогодние сопревшие листья и просто сбрасывали мусор, который попадал на пятнадцатиметровую высоту каким-то непостижимым образом, не мог же он падать с пролетающих высоко в небе самолётов, да и вряд-ли какие-то злоумышленники прикатывали ночами катапульту на деревянных колёсах что-бы забросить на крышу цеха пустые сигаретные пачки, окурки и фантики.
Костю крыша впечатляла, с неё открывались красивые виды и он периодически что-то фотографировал, да и небо, которое было хоть чуточку, но ближе, тоже радовало его изобилием форм и оттенков облаков и туч, которым не было никакого дела до того, что происходило внизу, они просто плыли куда-то, пряча за собой солнце.
А вот на следующий день, это был вторник, солнце решило, что пора бы ребятам перестать бродить по крыше и любоваться красотами, пора браться за горелки, растапливать гудрон или похожие на него вещества и кое-где даже начинать разматывать рулоны чего-то, похожего на рубероид. Работа закипела, начали с дальнего угла, который промокал весной и осенью меньше всего. Среда пролетела так же быстро и почти незаметно, большая часть крыши была отремонтирована, оставалась самая безнадёжная и протекающая часть. Солнце жарило так, словно не выходило из-за горизонта, а поднималось прямо из ада, с точно такой же температурой как там и интенсивность, с которой можно жарить грешников попавших туда в результате массового геноцида, когда хорошие решили перебить всех плохих на земле и им это удалось. В общем крыша плавилась сама собой.
И если обветшалая и давно не ремонтируемая кровля самого безнадёжного угла цеха, где постоянно что-то осыпалось и вечно бежала вода, запросто выдерживала Евгения, то под ногами Кости она местами проминалась, промокший и годами не высыхающих утеплитель скрипел и порой даже стонал, видимо жаловался на ведомые ему одному невзгоды. Примерно после обеда, когда жара стала особенно адской, Костя нёс рулон кровельного материала и даже не подозревал, что должно вот-вот произойти…
А произошло следующее, его вес, плюс вес нелёгкого рулона, пришедшиеся на одну ногу, которой он наступил в небольшую ямку, произвели эффект небольшого пушечного ядра, прилетевшего с пиратского корабля, если бы он стоял неподалёку и начал вдруг обстреливать хозяйство молодого директора. Нога Кости прорвала ветхую кровлю и провалилась в невысыхающий годами утеплитель, разложившийся от постоянных сезонных перепадов температуры если не на молекулы, то в труху точно. И произошло это как раз над тем самым местом на плите перекрытия, которое точно так же, как и утеплитель, то впитывало в себя влагу, то замерзало от осенних заморозков, в обще новее и прочнее точно не становилось, наоборот, ветшало по ускоренной программе.
Под потолком цеха что-то загрохотало, все, кто находился внутри, повернули головы и увидели, как что-то падает с крана, который по случайности оказался под местом провала. Кран отогнали в сторону, но не сразу, чуть позже, когда в крыше образовались сначала вторая, а потом и третья пробоина. В них, через смрад невентилируемого воздуха проникли три прекрасных, светлых и весёлых солнечных лучика.
На крыше же происходило следующее — Костя, по колено провалившийся в крышу, не на шутку перепугался, но рулон не бросил, вцепился в него, как в родной, возможно сработал рефлекс или он вспомнил, что на зимней рыбалке, когда уходишь под лёд, желательно иметь в руках что-нибудь длинное, что увеличит площадь опоры, например бур. Он опёрся на вторую ногу, но и она тут провалилась, потом третья. Это была шутка, если кто не понял, у Кости всего две ноги, он же человек, просто в третий раз он провалился уже почти выбравшись на поверхность кровли, не сразу сообразив, что нужно выбираться ползком. Евгений же в это время не смог удержаться и закатился смехом. Из-за этого он не сразу услышал телефонный звонок, это звонил директор Вадим, перепугавшийся не меньше Кости, но по другим причинам, в его голове промелькнули цифры какой-то калькуляции, связанной с ремонтом крыши и они его не обрадовали совершенно.
Не дозвонившись до кровельщиков, он решил подняться наверх сам по пожарной лестнице. Когда его закружившаяся от высоты голова с бледным перепуганным лицом появилась над поверхностью крыши, он увидел следующее. Евгений сидел к нему спиной и дико ржал, рядом лежал на спине Костя и сквозь смех рассказывал, что ощутил во время провала.
— Думал всё, хана мне, сейчас вниз улечу, все формулы по электротехнике вспомнил, а рулон как бревно схватил и отпустить не могу, страшно мне без него.
— Вот ты бегемотище, Костян,- сквозь смех выдавил из себя Евгений,- хотя твоей вины тут вообще никакой, тут эти заплатки точно не помогут, не крыша, а трясина какая-то.
— Ну да, тут же мох рос недавно,- согласился Костя.
Вадим, хоть и был недалёким в плане понимания всего, что его окружает, решил не усугублять ситуацию и медленно начал спускаться вниз, он уже почти слез, когда обернулся и увидел, что за его спиной собрался весь коллектив, сварщики, слесари, станочники и электрики стояли и молча, под разносившийся где-то под небом смех, разглядывали его бледность, дрожание рук, неуверенность, испуг и полную некомпетентность в большинстве вопросов, которые он брался решать в силу своих должностных обязанностей, по праву наследования. На протекающую крышу жалобы поступали годами…
Ещё неделя ушла у Евгения и художника Кости на то, что бы снять с самого проблемного участка крыши утеплитель, уложить арматуру и залить бетон, затем по новой утеплить всё это и привести всё в порядок.
Вадима этот эпизод вряд-ли чему-то научил, он больше переживал из-за непредвиденных расходов, которые отменили часть его планов на лето, Евгений в очередной раз убедился, что со слабовменяемыми гражданами спорить бессмысленно, особенно когда их разум с одной стороны отягощён должностью, с другой стороны цацками, и одно другого никак не уравновешивает, а Костя, перепугавшийся не на шутку, выдал шедевральную картину «Облака», которую отправил на конкурс, и что самое интересное, стал в нём лауреатом.
Кажется, что здесь всё просто и понятно, не сложнее чем шелуха от семечек возле лавочки у подъезда, но это при поверхностном взгляде, то есть при самом привычном, без углубления в разные подробности и условности.
Евгению чуть за тридцать, небольшого роста, совсем небольшого, и со спины с осени по весну его легко принять за школьника, пока не повернётся и не станет понятно, что на его лице густая чёрная щетина, делающая его похожим на небольшую копию лихого братка из девяностых. Но ничего общего с такими прототипами у него нет, он обычный работяга, каких очень много, рукастый, и с головой у него всё в порядке, поэтому за что он бы не взялся получается лучше чем у других.
— Женя, тебе сколько дней нужно, что бы крышу отремонтировать?- спросил его однажды в Июле директор организации, где он работает слесарем.
Директор, Вадим, чуть постарше самого Евгения, года на три, не глупый, потому что имеет высшее образование, но недалёкий, потому что понимания того, что происходит, у него совсем мало.
— Недели три с половиной, если делать на совесть,- коротко ответил Евгений.
— В смысле неделю?- удивился и одновременно съехидничал Вадим,- гастарбайтеры за неделю управятся, а у тебя и квалификация выше, и знаешь ты больше чем они.
— Они просто по новой всё загудронят?- уточнил Евгений.
— Да,- ответил Вадим,- а у тебя есть какие-то другие варианты?
— Там надо до плит утеплитель снимать, потом гидроизоляцию делать, и только потом заливать гудрон и чем-то покрывать, современными материалами,- усмехнулся Евгений,- она же потечёт осенью, там воды тонны накопились, с потолка постоянно что-то отваливается.
— Ты знаешь сколько это стоит?- возмутился Вадим,- это же сотни тысяч.
Тут надо уточнить, что Вадим это яркий представитель родоплеменного строя, и вся организация, состоящая из цеха на окраине промзоны досталась ему по наследству от отца, который отошёл от дел по возрасту. А молодёжь воспитана «брать от жизни всё», инвестировать куда-то кроме собственного имиджа, состоящего по большей части из цацек она не приемлет.
— Зато надолго,- ответил Евгений,- а как гастарбайтеры я могу и за четыре дня управиться, но нужен напарник.
— Договорились,- тут же согласился Вадим,- кого помощником себе возьмёшь?
— Племянника позову, он сейчас как раз на каникулах,- ответил Евгений и пошёл на перекур.
В течении дня молодой директор несколько раз уточнил по материалам и срокам, договорились и по оплате племяннику. С понедельника работа на плоской и почти огромной крыше, из-под которой то и дело что-то падало и постоянно капала вода, закипела.
Появился и племянник Евгения Костя, который сразу произвёл на всех впечатление. Ростом он был почти на две головы выше Евгения, если считать головами племянника, если в расчёт принимать голову дядьки, то почти на три. В общем пришёл здоровенный парень больше метра восьмидесяти и далеко за центнер весом. Он перешёл на последний курс электромонтажного техникума и маялся дома от безделья и безработицы, поэтому согласился сразу. А по жизни он был художником, хотя нигде и никогда этому не учился. Какое лето подряд он пытался устроиться на подработку по призванию, но нигде его не брали, грузчиком — пожалуйста, копать ямы — запросто, укладывать бордюры — нет, там уже давно занято. Да и в техникум он поступил лишь потому, что нужно получить хоть какую-то профессию, а оформлять интерьеры или рисовать плакаты и так есть кому, хотя интерьеры почему-то сейчас больше похожи на больничные, а от плакатов порой хочется плакать, Костя видел всё это другим, более естественным, живым, а не модным, не в руслах и рамках тенденций и веяний.
Ну а раз художники особо не нужны и компьютерные программы могут заменить их в любом количестве, то пришлось согласиться и на крышу.
В первый день не произошло почти ничего, небо было пасмурным, то и дело пробегали тучи и порой, после очередного порыва ветра, который создавал лёгкую рябь на лужах, которые были на крыше в изобилии, появлялось ощущение, что вот-вот, ещё чуть-чуть и польёт дождь, но нет, его не случилось. Поэтому анимались подготовительными работами — разгоняли те самые лужи, сметали прошлогодние сопревшие листья и просто сбрасывали мусор, который попадал на пятнадцатиметровую высоту каким-то непостижимым образом, не мог же он падать с пролетающих высоко в небе самолётов, да и вряд-ли какие-то злоумышленники прикатывали ночами катапульту на деревянных колёсах что-бы забросить на крышу цеха пустые сигаретные пачки, окурки и фантики.
Костю крыша впечатляла, с неё открывались красивые виды и он периодически что-то фотографировал, да и небо, которое было хоть чуточку, но ближе, тоже радовало его изобилием форм и оттенков облаков и туч, которым не было никакого дела до того, что происходило внизу, они просто плыли куда-то, пряча за собой солнце.
А вот на следующий день, это был вторник, солнце решило, что пора бы ребятам перестать бродить по крыше и любоваться красотами, пора браться за горелки, растапливать гудрон или похожие на него вещества и кое-где даже начинать разматывать рулоны чего-то, похожего на рубероид. Работа закипела, начали с дальнего угла, который промокал весной и осенью меньше всего. Среда пролетела так же быстро и почти незаметно, большая часть крыши была отремонтирована, оставалась самая безнадёжная и протекающая часть. Солнце жарило так, словно не выходило из-за горизонта, а поднималось прямо из ада, с точно такой же температурой как там и интенсивность, с которой можно жарить грешников попавших туда в результате массового геноцида, когда хорошие решили перебить всех плохих на земле и им это удалось. В общем крыша плавилась сама собой.
И если обветшалая и давно не ремонтируемая кровля самого безнадёжного угла цеха, где постоянно что-то осыпалось и вечно бежала вода, запросто выдерживала Евгения, то под ногами Кости она местами проминалась, промокший и годами не высыхающих утеплитель скрипел и порой даже стонал, видимо жаловался на ведомые ему одному невзгоды. Примерно после обеда, когда жара стала особенно адской, Костя нёс рулон кровельного материала и даже не подозревал, что должно вот-вот произойти…
А произошло следующее, его вес, плюс вес нелёгкого рулона, пришедшиеся на одну ногу, которой он наступил в небольшую ямку, произвели эффект небольшого пушечного ядра, прилетевшего с пиратского корабля, если бы он стоял неподалёку и начал вдруг обстреливать хозяйство молодого директора. Нога Кости прорвала ветхую кровлю и провалилась в невысыхающий годами утеплитель, разложившийся от постоянных сезонных перепадов температуры если не на молекулы, то в труху точно. И произошло это как раз над тем самым местом на плите перекрытия, которое точно так же, как и утеплитель, то впитывало в себя влагу, то замерзало от осенних заморозков, в обще новее и прочнее точно не становилось, наоборот, ветшало по ускоренной программе.
Под потолком цеха что-то загрохотало, все, кто находился внутри, повернули головы и увидели, как что-то падает с крана, который по случайности оказался под местом провала. Кран отогнали в сторону, но не сразу, чуть позже, когда в крыше образовались сначала вторая, а потом и третья пробоина. В них, через смрад невентилируемого воздуха проникли три прекрасных, светлых и весёлых солнечных лучика.
На крыше же происходило следующее — Костя, по колено провалившийся в крышу, не на шутку перепугался, но рулон не бросил, вцепился в него, как в родной, возможно сработал рефлекс или он вспомнил, что на зимней рыбалке, когда уходишь под лёд, желательно иметь в руках что-нибудь длинное, что увеличит площадь опоры, например бур. Он опёрся на вторую ногу, но и она тут провалилась, потом третья. Это была шутка, если кто не понял, у Кости всего две ноги, он же человек, просто в третий раз он провалился уже почти выбравшись на поверхность кровли, не сразу сообразив, что нужно выбираться ползком. Евгений же в это время не смог удержаться и закатился смехом. Из-за этого он не сразу услышал телефонный звонок, это звонил директор Вадим, перепугавшийся не меньше Кости, но по другим причинам, в его голове промелькнули цифры какой-то калькуляции, связанной с ремонтом крыши и они его не обрадовали совершенно.
Не дозвонившись до кровельщиков, он решил подняться наверх сам по пожарной лестнице. Когда его закружившаяся от высоты голова с бледным перепуганным лицом появилась над поверхностью крыши, он увидел следующее. Евгений сидел к нему спиной и дико ржал, рядом лежал на спине Костя и сквозь смех рассказывал, что ощутил во время провала.
— Думал всё, хана мне, сейчас вниз улечу, все формулы по электротехнике вспомнил, а рулон как бревно схватил и отпустить не могу, страшно мне без него.
— Вот ты бегемотище, Костян,- сквозь смех выдавил из себя Евгений,- хотя твоей вины тут вообще никакой, тут эти заплатки точно не помогут, не крыша, а трясина какая-то.
— Ну да, тут же мох рос недавно,- согласился Костя.
Вадим, хоть и был недалёким в плане понимания всего, что его окружает, решил не усугублять ситуацию и медленно начал спускаться вниз, он уже почти слез, когда обернулся и увидел, что за его спиной собрался весь коллектив, сварщики, слесари, станочники и электрики стояли и молча, под разносившийся где-то под небом смех, разглядывали его бледность, дрожание рук, неуверенность, испуг и полную некомпетентность в большинстве вопросов, которые он брался решать в силу своих должностных обязанностей, по праву наследования. На протекающую крышу жалобы поступали годами…
Ещё неделя ушла у Евгения и художника Кости на то, что бы снять с самого проблемного участка крыши утеплитель, уложить арматуру и залить бетон, затем по новой утеплить всё это и привести всё в порядок.
Вадима этот эпизод вряд-ли чему-то научил, он больше переживал из-за непредвиденных расходов, которые отменили часть его планов на лето, Евгений в очередной раз убедился, что со слабовменяемыми гражданами спорить бессмысленно, особенно когда их разум с одной стороны отягощён должностью, с другой стороны цацками, и одно другого никак не уравновешивает, а Костя, перепугавшийся не на шутку, выдал шедевральную картину «Облака», которую отправил на конкурс, и что самое интересное, стал в нём лауреатом.
Вопросы и комментарии 0