Хороший писатель - ветренный писатель
Вероника Нейц
Нет, это не значит, что писатель должен быть шлюхой и проституткой. Нет.
Ветренность — это совершенно иное. Как в подростковом возрасте, когда можешь влюбиться так быстро, что новые чувства закружат и унесут в водоворот. Такой приятный, сладкий, нежный водоворот. И каждый раз, влюбляясь снова, кажется, что это навсегда.
Так вот, ветренный писатель — это не шлюха. Он не ложится под каждый левый сюжет в надежде на искреннюю любовь и уважение. В нашем случае хороший писатель не будет использовать избитые сюжеты, полосовать вдоль и поперек текст клише и хренью по типу «прожить жизнь», включать персонажей, от которых глаза болят, вроде дерзкой-крутой-сексуальной-героической-тьфу блин, сбилась уже. В общем, таких девченок, которые постоянно встречаются в «От ненависти до любви», «Мой сводный брат» и тому подобная чушь. Нет, это не значит, что хороший писатель должен «заново придумать велосипед». Даже такие избитые сюжеты можно обыграть. А обыгрывание — тоже искусство.
Ветренный писатель влюбляется в каждую свою историю снова. Не так, как в прошлую, но не менее прекрасно. Он возносит ее до небес, ему хочется, чтобы она была настолько уникальной, что ему противна сама мысль о клише и подобном. Он загорается своей историей, идеей, готов днями и ночами не спать, постоянно думать только о ней. И в итоге может получиться такая история, которая ухватит читателя за шиворот и не отпустит до самого финала. Если история увлекла и зажгла автора, то захватит и читателя. Но если сам «писатель» просто создает огромную кучу мусора из клише и сюжетов, то читатель тут же уберет книгу с глаз долой.
Но осторожно. Какой бы прекрасной не была влюбленность, она не вечна. Огонь может погаснуть так же быстро, как и вспыхнуть. Я «вынашивала» одну свою историю год. Целый год просто потому, что не имела возможности начать писать. Я проработала каждую сцену, каждого персонажа, каждое непонимание. Но идея потухла. Спустя год я села за компьютер и поняла, что не могу начать писать. Просто не могу. Скучно, избито (для меня), знаю всех вдоль и поперек, и они начали меня раздражать. Вот так и не родилась на свет замечательная история, которой, еще в самом начале, я хотела показать нечто прекрасное этому миру.
Хороший писатель — ветренный писатель. Главное, чтобы расстаться со своей влюбленность не как я, с сожалением и горечью, а спокойно, чтобы вспоминать о ней с грустной и счастливой улыбкой. Чтобы только призрачный сладкий осадок навевал радостные воспоминания о бессонный ночах и потраченном не зря времени.
Ветренность — это совершенно иное. Как в подростковом возрасте, когда можешь влюбиться так быстро, что новые чувства закружат и унесут в водоворот. Такой приятный, сладкий, нежный водоворот. И каждый раз, влюбляясь снова, кажется, что это навсегда.
Так вот, ветренный писатель — это не шлюха. Он не ложится под каждый левый сюжет в надежде на искреннюю любовь и уважение. В нашем случае хороший писатель не будет использовать избитые сюжеты, полосовать вдоль и поперек текст клише и хренью по типу «прожить жизнь», включать персонажей, от которых глаза болят, вроде дерзкой-крутой-сексуальной-героической-тьфу блин, сбилась уже. В общем, таких девченок, которые постоянно встречаются в «От ненависти до любви», «Мой сводный брат» и тому подобная чушь. Нет, это не значит, что хороший писатель должен «заново придумать велосипед». Даже такие избитые сюжеты можно обыграть. А обыгрывание — тоже искусство.
Ветренный писатель влюбляется в каждую свою историю снова. Не так, как в прошлую, но не менее прекрасно. Он возносит ее до небес, ему хочется, чтобы она была настолько уникальной, что ему противна сама мысль о клише и подобном. Он загорается своей историей, идеей, готов днями и ночами не спать, постоянно думать только о ней. И в итоге может получиться такая история, которая ухватит читателя за шиворот и не отпустит до самого финала. Если история увлекла и зажгла автора, то захватит и читателя. Но если сам «писатель» просто создает огромную кучу мусора из клише и сюжетов, то читатель тут же уберет книгу с глаз долой.
Но осторожно. Какой бы прекрасной не была влюбленность, она не вечна. Огонь может погаснуть так же быстро, как и вспыхнуть. Я «вынашивала» одну свою историю год. Целый год просто потому, что не имела возможности начать писать. Я проработала каждую сцену, каждого персонажа, каждое непонимание. Но идея потухла. Спустя год я села за компьютер и поняла, что не могу начать писать. Просто не могу. Скучно, избито (для меня), знаю всех вдоль и поперек, и они начали меня раздражать. Вот так и не родилась на свет замечательная история, которой, еще в самом начале, я хотела показать нечто прекрасное этому миру.
Хороший писатель — ветренный писатель. Главное, чтобы расстаться со своей влюбленность не как я, с сожалением и горечью, а спокойно, чтобы вспоминать о ней с грустной и счастливой улыбкой. Чтобы только призрачный сладкий осадок навевал радостные воспоминания о бессонный ночах и потраченном не зря времени.
Все хорошие писатели работали и работают, не смотря на то, что в какой-то период они потеряли интерес к свой истории. И многие из них не стеснялись переписывать отдельные куски своих произведений. Возьмите Толстого и его «Войну и Мир». Некоторые сцены граф переписывал по 26-27 раз, добиваясь идеала. А объем произведения какой! У него был интерес до окончания работы. Потом уже, со временем, ему и «Война и Мир», и «Анна Карениа» — одни из его главных и значимых книг — перестали нравиться. Сам про них говорил: «Как хорошо, что больше я не буду писать многословной дребедени, вроде „Войны и мира“ или „Анны Карениной“. Странно, да? Но всем писателям свойственна самокритика, и это вполне нормальное явление.
У меня, как и у вас, случилась подобная проблема. Тоже вынашивал долго идеи и замыслы повести, персонажей продумал, план составил. И начал писать, следуя тому самому плану. Дальше случилось невообразимое — мои персонажи начали жить собственной жизнью, и тот намеченный план полетел в мусорную корзину. Начало сохранилось, а концовка стала совершенно другой.
По плану работать хорошо, но и персонажам надо давать волю. Тогда история получится замечательной. И не стоит бояться, если большая часть задумок пошла куда-то в сторону. Творчество — в большей свой степени процесс спонтанный и непредсказуемый.
Вы вынашивали идею целый год, все продумали до мелочей и история потеряла для вас всякий интерес. Возьмите за правило работать по таймеру. Устанавливаете время, допустим 20 минут и садитесь писать историю. Описывайте все то, что вы придумали, развивайте персонажей, улучшайте сцены и не заметите, как история вас вновь увлечет.
Другой момент, и наиболее вероятный, не пришло еще время для той самой истории. Опять же, подобное было и со мной. Я написал 4 главы полу-автобиографического апокалиптического романа и понял, что не хочу его писать. Идея этого произведения вынашивалась не просто год, она засела у меня в мозгу еще со школы, с класса так девятого (а учился я 11 лет и аттестат получил в 2009). Я трижды порывался ее написать, и все в пустую. Время не пришло. Да и те принципы, что использовал при написании — сейчас стараюсь от них отойти. Вновь пробую работу по плану, вновь прописываю подробно каждого персонажа, его привычки, характер. Единственный момент, я не прописываю сцены. Пишу только концепцию, синопсис произведения с основными сюжетными поворотами. Да и детективы по другому уж очень сложно писать, если честно, особливо, когда наметил целую серию.
Не увлекает сейчас история, оставьте ее „напотом“. Быть может, это бомба замедленного действия, и когда она рванет, никто не знает. А когда рванет — то держись весь книжный мир!
Хороший писатель — не ветреный писатель. И не шлюха, вот здесь согласен. Он может быть конъюктурщиком, и в этом нет ничего плохого. Но ветреным — нет. А если писать исключительно под вдохновением, влюбленностью в идею — то так никогда не сдвинешься с начального уровня. Это как приходить в спортзал весной, чтобы за два месяца подкачаться к лету, а потом опять оставить это „гиблое“ дело до следующей весны. Итак из года в год. У качков даже термин такой есть — »подснежник" — те самые, что качаются к лету. Это я вам как бывший спортсмен говорю.
10 тысяч рабочих часов — и тогда можно стать хорошим писателем. А ветреность оставьте поэтам! Глуховский правильно сказал: «Проза — это архитектура. Тут нужно много сил и навыков приложить, чтобы выстроить здание под названием „роман“.» На влюбленности и ветрености можно написать эмоциональную сцену, как можно и бухим или под кайфом это делать. Но писать так постоянно не получиться. Опять же, на себе проверено. Сейчас у меня получается намного лучше, если я работаю с трезвой головой. Пьяным не пишу, только вот уж если совсем накатило, прижало, придавило и схватило прям за гланды, и то в таком состоянии делаю записи в дневнике. Как-то так.
Удачи!
Работаем!